В самом деле, для любителя, да еще живущего в захолустном городишке, у него была порядочная коллекция:
белые мыши, кролики, морские свинки, ежи, сурки, несколько ядовитых змей в стеклянных ящиках, несколько сортов ящериц, две обезьяны-мартышки, черный австралийский заяц и редкий, прекрасный экземпляр ангорской кошки.
Неточные совпадения
Куда спрятались жители? зачем не шевелятся они толпой на этих берегах? отчего не видно работы, возни, нет шума, гама, криков, песен — словом, кипения жизни или «
мышьей беготни», по выражению поэта? зачем по этим широким водам не снуют взад и вперед пароходы, а тащится какая-то неуклюжая большая лодка, завешенная синими,
белыми, красными тканями?
Величиной она с обыкновенную домашнюю
мышь, но с буро-желтой окраской и с
белыми лапками.
Как и во всех таких пещерах, в ней было много летучих
мышей с большими ушами и
белых комаров-долгоножек.
Наконец они добрались до комнаты Лихонина. Ключа в двери не было. Да обыкновенно ее никогда и не запирали на ключ. Лихонин толкнул дверь, и они вошли. В комнате было темно, потому что занавески были спущены. Пахло
мышами, керосином, вчерашним борщом, заношенным постельным
бельем, старым табачным дымом. В полутьме кто-то, кого не было видно, храпел оглушительно и разнообразно.
Над Чернораменским лесом всплыло
белое осеннее солнце, а из города, встречу ему, точно
мыши из тёмной щели, выбежали какие-то люди и покатились, запрыгали по дороге.
Другой, с мордой летучей
мыши, стирал губкой инициалы, которые писала на поверхности сердца девушка в
белом хитоне и зеленом венке, но, как ни быстро она писала и как ни быстро стирала их жадная рука, все же не удавалось стереть несколько букв.
— А все почему? Все потому, что она была кость от костей и плоть от плоти своей и черные и
белые сотни все за собой волокла, а не особилась, как вы, шишь-мышь, пыжики, иностранцы.
И непременно наступит после этого пятиминутное молчание: словно испугалась
мышь громкого голоса и притаилась… И снова вздохи и шепот. Но самое страшное было то, когда мать
белым призраком вставала с постели и, став на колени, начинала молиться и говорила громко, точно теперь никто уже не может ее слышать: тут казалось, что Линочка сейчас потеряет рассудок или уже потеряла его.
Я бы изобразил, как по
белой дороге мелькает черная тень летучей
мыши, садящейся на
белые трубы домов…
Я заметила, что уже смеркалось, только потому, что летучая
мышь вдруг беззвучно влетела под парусину террасы и затрепыхалась около моего
белого платка. Я прижалась к стене и хотела уже вскрикнуть, но
мышь так же беззвучно и быстро вынырнула из-под навеса и скрылась в полутьме сада.
Глафира вздрогнула, обвела комнату полудремотным взглядом и заметила, что по полу комнаты прокатились один за другим два мягкие клубка серой пряжи. Бодростина догадалась, что это были две немецкие
мыши, но она не могла понять, что за коричневый череп кивает ей вылезая из полу в темном угле? Она всматривается и видит, что это в самом деле череп, и вот, когда движения его стали тише, вот видны ясно два
белые глаза.
Предмет, казавшийся кивающею адамовой головой, был полукруглый кожаный баул, который
мыши столкнули с дорожного сундука, а что такое были два
белые глаза, это даже и не занимало Глафиру: она знала, что это две замаскировавшие замки перламутровые пуговицы. Она чувствовала себя теперь свежею и бодрою, и относилась к недавнему своему разлому как к слабости, которую надо откинуть, и только торопила время...
— А-а! — приветствовала его весело
белая баба, — то-то я, братцы, слышу: кто это с такою великолепною гордостью ползет и катится, а это ты, шышь-пыжь — лавочная
мышь? Здорово, Петрунька!
На небе уже мерцали звезды. Должно быть, по ту сторону монастыря восходила луна, потому что небо было ясно, прозрачно и нежно. Вдоль
белой монастырской стены бесшумно носились летучие
мыши.
Острый, как нож, смех; продолжительные, жалобные вопли; кривые полеты, как у летучей
мыши, странная, дикая пляска при багровом свете факелов, кутающих свои кривые огненные языки в красных облаках дыма; человеческая кровь и мертвые
белые головы с черными бородами…
Белая и черная
мышь все, чередуясь, точат… ветка лопнет… человек оборвется в темную пропасть…